Михаил киоса, автор книги не та дверь: в жизни есть место необъяснимому. и это делает жизнь только интереснее
Свет заметила новая книга из вот уже много лет издающейся серии Myst. Тёмная книга a.k.a. Александр Варго: Не та дверь издана тиражом в две тысячи экземпляров и представляет собой мини-сборник, в который вошел роман Михаила Киосы переиздание и Волосы рассказа самого Александра Варго (он же — автор Сергей Демин) Зефир в шоколаде.
Территория Кошмаров пообщалась с автором романа, для которого эта книга — дебют в большой форме (прежде рассказы Михаила публиковались в антологиях Пазл, Альфа-самка, Хеллоуин и других книгах).
Поведайте о собственном романе Не та дверь. О чем он, как в голову пришла эта мысль?
Мысль романа — тогда я, само собой разумеется, ещё и думать не думал о романе — пришла ко мне довольно давно, пара лет назад. Я сидел в парикмахерской, а в соседнем кресле верещал мальчуган лет пяти, быть может, и чуть мельче. Ну никак ему не хотелось стричься. Делать мне было нечего — знай, сиди себе в кресле — мысли бродили, где будет необходимо, вот я и задумался: из-за чего они так кричат?
Так как это не в впервые я видел, как мелкие дети — как раз мелкие! — ни в какую не желают стричься, устраивают истерики, а также предложение родных посадить их к себе на колени не всегда и не всецело оказывает помощь. Может, они видят что-то — то, что уже недоступно взору взрослого человека?
Показалась у меня эта идея, да и забылась позже. А в осеннюю пору 2015-го, в то время, когда я думал, с чем бы пойти на Чёртову Дюжину Darker’а, она нежданно напомнила о себе. Так как у меня уже растут мои дети, и пускай они не опасаются стричься, но кое-какие их сверстники — весьма кроме того.
И я сел писать.
Фактически, тут мы именно подошли ко второму вопросу. Для вас это дебют в большой форме. Как сложно было переключиться на написание романов по окончании нескольких лет работы с рассказами?
Большая форма. Продолжительное время для меня она была не просто терра инкогнита, а зачарованными почвами. Неоднократно и не два я вступал в них с жёстким намерением написать, наконец, роман. Были и идеи, были кроме того какие-то зачатки сюжета, были храбрецы (по крайней мере, главные). Я садился и вдохновенно выплескивал на страницы одну тысячу знаков за второй… а позже заканчивался запал. В большинстве случаев, это происходило тогда, в то время, когда мои храбрецы начинали вязнуть в сюжетной трясине.
Происходило так вследствие того что я садился писать не готовым к работе с таким количеством. Следовало хотя бы в самых главных, узловых моментах представить себе сюжет. Следовало разрешить ему пожить в голове какое-то время, дабы он оброс хоть каким-то мясом в виде некоторых сцен, в виде взаимоотношений между храбрецами, и без того потом.
Да легко чтобы мысль ожила, дабы укрепилась в подсознании и сознании. Но мне не терпелось, мне всё казалось ясным, а в итоге… в итоге у меня до сих пор на компьютере лежат пара начатых вещей, а ещё пара — самых ранних — записаны в неспециализированных тетрадях.
Все эти нерождённые романы относятся к жанрам фантастики либо фэнтези, в которых я тогда писал.
Казалось бы, такое тяжёлое наследие, таковой психотерапевтический груз должны были лишать меня энтузиазма при одной лишь мысли о новой попытке заняться большой формой. Возможно, так оно и выяснилось бы, если бы я сначала знал, что сел писать роман. Но я этого не знал.
Я, как уже сказал выше, сел писать рассказ на Чёртову дюжину, а в том месте потолок по символам — сорок тысяч с пробелами, либо один авторский лист.
Мне именно, — поразмыслил я, и написал первые пара строчек. Я уложусь, — думал я спустя какое количество-то дней, в то время, когда количество перевалил за половину от большого, а сюжет кроме того не думал намекать на то, что он планирует клониться к кульминации.
Ну и хорошо, — решил я ещё семь дней позднее, — не буду ужиматься, дам ему дорасти до пятидесяти тысяч знаков и пошлю на отбор в Самую Ужасную Книгу-2016.
Пятьдесят тысяч с пробелами — это максимум для ССК, и я был уверен, что уж этого-то количества мне совершенно верно хватит. Так как осталось-то немного — обрисовать вот это и вот это, а позже вон то, тут-то и сказочке финиш.
Кхм, — сообщил я себе где-то в середине декабря 2015 года, — не-а, не уложусь.
Что же, оставалась ещё третья возможность. В ту пору Михаил Парфёнов именно отбирал рассказы для сборника 13 колдуний. Ага, — сообщил себе я, — вот туда-то возможно, возможно, больше пятидесяти тысяч знаков. Туда-то возможно и все семьдесят-восемьдесят, быть может, кроме того и сотенку.
У для того чтобы мнения были основания: в сборнике 13 маньяков был один громадный рассказ про маньяка-кулинара, что, как мне думалось, занимал именно около сотни тысяч знаков, быть может, и побольше.
Но Волосы не захотели заканчиваться и на трёх авторских страницах (это сто двадцать тысяч знаков с пробелами). Но останавливаться было уже поздно: история захватила меня целиком и полностью.
Обязан сообщить, писалось мне легко и с наслаждением.
Возможно, к этому времени я сроднился с храбрецами, они ожили в душе и моём сознании, и мне стало по-настоящему Примечательно, что же с ними дальше случится. Нет, в этом случае я уже воображал себе финал, но до него же ещё нужно было добраться. К тому же, по опыту я знал, что по мере развития сюжета изначально планируемый финиш может сильно измениться.
В общем, меня снедало любопытство. Я писал, и писал, и писал… и закончил, в то время, когда счётчик знаков продемонстрировал около пятьсот сорока девяти тысяч знаков с пробелами. Другими словами, практически четырнадцать авторских страниц.
Возможно, мне, наконец, повезло с большой формой. Я забыл про прошлые неудачи, я весьма переживал за храбрецов, и до определённого момента я не считал, что пишу роман. Всё это совместно разрешило раскрепоститься и — написать.
Верите ли вы сами в мистику? Доводилось ли сталкиваться с чем-либо необъяснимым?
Верю ли я в мистику… пожалуй, да. Я неоднократно видел во сне то, что случалось позже в жизни. Знаю, звучит до кошмара очевидно: мало ли примеров дежа вю!
Но, как бы то ни было, многие из таких снов-случаев мне памятны до сих пор.
Бывало такое в отечественной семье, что вещи, каковые ищут, выяснялись в совсем немыслимых местах. Бывало, что весьма хотелось добиться чего-то — приобретение, поездка, смена места жительства, другие жажды — но не получалось, хоть ты тресни. Прилагались все мыслимые и немыслимые упрочнения, иногда получалось доходить прикасаясь к реализации жажды, но финал появился одним и тем же: неудача.
А позже будущее дарила нам (мне) альтернативу, и замена эта выяснялась к месту, ко времени и лучшей, чем начальный вариант.
Так что да, я считаю, что в нашей жизни имеется место необъяснимому. И это делает жизнь лишь занимательнее.
Классический вопрос о творческих замыслах. Чего нам ожидать в будущем от Михаила Киосы?
Творческие замыслы…
Они имеется, это совершенно верно. Будет совсем верным заявить, что я неизменно что-то придумываю и что-то из придуманного раньше стараюсь реализовать. Вот, скажем, на данный момент я стараюсь довести до ума идею, которую не получилось как следует воплотить на Чёртовой дюжине-2014. Тогда я выступил с наспех написанным рассказом, что — я замечательно осознаю, что справедливо — не снискал лавров.
Мне не хватило времени на проработку и осмысление идеи, не хватило времени на её воплощение хотя бы на таком уровне и на доводку того, что оказалось. Но мне жаль рассказ, и я желаю дать данной идее вторую жизнь. Посмотрим, что из этого окажется — в то время, когда окажется. Дело в том, что со временем на творчество у меня не ах: мало его, времени. И — обязан честно согласиться — с самодисциплиной и самоорганизацией также дела обстоят далеко не лучшим образом.
Через чур легко отвлекаюсь, теряю концентрацию, продолжительно вожусь с тем, что возможно было бы закончить значительно стремительнее, высвободив себе тем самым куда больше времени на творчество.
Остаётся сохранять надежду, что раз я это пойму, то смогу побороть — и стараться идти в этом направлении.
Приобрести книгу Не та дверь возможно, к примеру, тут:
Лабиринт
Озон
Рид.ру
Все началось с простого похода в парикмахерскую. Пятилетний Женя привычно сел в кресло наоборот зеркала, посмотрел на собственный отражение, после этого — на парикмахершу и… похолодел от кошмара. Перед ним стояла настоящая колдунья. Ужасная, злобная, ужасная старая женщина. Остро заточенные ножницы в ее руке лязгнули. Трупный смрад хлынул на ребенка. Но из-за чего его бабушка, Елизавета Петровна, приведшая малыша на стрижку, ничего не подмечает?
Из-за чего папа Жени воспринял рассказ сына с юмором? Неужто взрослые уже так огрубели и ослепли, что не чувствуют могильного холода всего в шаге от себя?
