Мэтт ривз: «я с детства хотел быть обезьяной»
— Мэтт, вы, наверное, не весьма любите людей. Персонаж Амайи Миллер, Нова, пожалуй, единственный человек в фильме, что способен привести к симпатии у аудитории. Как думаете, это вследствие того что она вычисляет себя мартышкой?
— Думаю, это вследствие того что она невинное, благородное дитя. Если она видит, что Цезарь в опасности, ее первая идея — броситься ему на помощь, кроме того не вспоминая о том, что подвергает риску собственную жизнь. В ней сочетается детская внутренняя доброта и невинность — качества, каковые по идее заложены в каждом человеке, но не любой может ими пользоваться.
К тому же она начинает принимать мартышек как собственную семью. То же самое происходит с еще одним новым персонажем — Нехорошей мартышкой. Они оба одиноки, им не хватает общения и теплоты, так что они идеально вписываются в эту компанию. Все храбрецы, которым мы следуем, приводят к симпатии и сострадание, по причине того, что они по-настоящему становятся одной громадной семьей.
Между ними всеми столько любви.
Вуди Харрельсон
— А позже приходит Вуди Харрельсон с гранатометом наперевес и всю любовь рушит.
— Да, но кроме того Полковник не таковой однозначный персонаж. Он кидается в крайности и весьма твёрд. Но у него события так сложились, что нереально по окончании всего этого не рехнуться. Его таким сделала жизнь. Мартышки хоть и борются за выживание, но они все же господствующий вид. Человечество же истреблено на 99%, и сейчас за основных совсем другие существа — такие же разумные, но наряду с этим в семь раз физически более сильные.
В этом мире человеку достаточно страшно пребывать. В случае если бы мы задумались, что бы мы сами произвели в данной ситуации, в полной мере быть может, выяснилось бы, что мы все способны на достаточно страшные вещи. Это так как сюжет о войне, где, как мы не забываем, все средства хороши. Мы, само собой разумеется, не желаем принимать и оправдывать жестокость Полковника, но нетрудно заметить и осознать степень его отчаяния, в то время, когда его терзает невыносимая боль.
Но по большому счету да, вы правы, из всех человеческих персонажей аудитория может безоговорочно сопереживать лишь невинному несчастному ребенку. И никак не озлобленному психопату в камуфляже. Наряду с этим они оба утратили всех родных, но в Нове имеется желание и способность продолжать жизнь дальше и отыскать новую семью, а в Полковнике — лишь уныние и ярость.
По большому счету, само собой разумеется, весьма интересно вот что: вся история поведана с точки зрения мартышек, и это оказывает помощь зрителю машинально быть на их стороне. Но в случае если бы не эта изначальная предвзятость, было бы очевидно, что и Цезарь совершает достаточно вызывающие большие сомнения поступки. Он одержим жаждой мести и этим подвергает риску целый собственный народ. Он может убивать и быть ожесточённым. Но мы проходим вместе с ним целый данный путь с самого начала.
Мы видим, как он теряет собственную семью, и переживаем это горе вместе с ним. Так что в глубине души мы сами говорим Цезарю: «Давай, вперед! Иди за ним, отомсти!»
На съемках фильма «Планета мартышек: Война»
— В случае если бы вам, как Цезарю, было нужно строить новое общество в постапокалиптическом мире, с чего бы вы начали?
— Кроме того не знаю. Я по большому счету не весьма выносливый и живучий. Я бы сильно страдал в постапокалиптическом мире от того, что ничего не могу и ничего не знаю. Вряд ли в том месте понадобились бы мои кинематографические навыки. Ну, я бы, само собой разумеется, сделал все, что в моих силах, дабы обезопасисть собственную семью. Пробовал бы выживать как могу. Но по большому счету тут, само собой разумеется, нужно мочь прибиться к группе нужных людей. Образовать коммуну и функционировать сообща.
Мне думается, человек стал существом социальным лишь по той причине, что так легко легче выживать. И как раз об этом фильм: совместно мы посильнее.
— Так как технологии с каждым годом быстро развиваются, поведайте, как изменился ваш подход к работе с performance capture со времен прошлого фильма. Я слышала, вам сейчас удается людей в костюмах для мокапа чаще вывозить на локации, а не лишь закрывать в студии.
— По большому счету в прошлом фильме мы их также вывозили на локации. Но в двух качествах все же сейчас стало полегче. Во-первых, мы применяли новое оборудование для съемок, которое разрешило нам создавать сверхсложные кадры. Это оборудование именуется technodolly, и без него в прошлом фильме я не имел возможность снимать определенные кадры. К примеру, в то время, когда камера кружится около актера.
В том месте кроме того не было актера, по причине того, что он отыгрывал собственную сцену раздельно. Но сейчас я имел возможность записать, скажем, монолог Энди Серкиса, а позже мы проигрывали его и помещали актера в кадр тут же, при съемки локации. Это мне сильно развязало руки и разрешило добиться последовательности занимательных художественных ответов. Во-вторых, студия Weta без шуток продвинулась за эти три года по части симуляции глаз и волос мартышек.
В то время, когда мы трудились над монтажом, я заметил кое-какие кадры Цезаря из «Революции» и поразился тому, как огромная отличие в это же время, что студия делала три года назад, и тем, что делает на данный момент. Мы, само собой разумеется, осознавали, что Weta в этом деле стала лучше со времен первого фильма 2011 года, но кроме того не подозревали, что по окончании второго фильма также случился квантовый скачок. Я кроме того опасаюсь представить, как эти мартышки будут смотреться через 10 лет.
«Кинг-Конг»
— Помнится, в то время, когда мы наблюдали на того же Энди в «Кинг-Конге» 12 лет назад, мы все были уверены, что лучше уже не может.
— Совершенно верно! А технологии все постоянно совершенствуются и постоянно совершенствуются. Наряду с этим дело не лишь в прогрессивном программном обеспечении, а в том, что юноши из Weta создают самое настоящее цифровое мастерство, и делают они это в течении уже многих лет. Они довели до совершенства перенос актерских чувств на анатомически второе лицо. Энди не выглядит как Конг либо как Цезарь. Но это он и имеется — с его узнаваемым его мимикой и взглядом. Либо заберём Нехорошую мартышку.
У нас имеется тестовая версия правильной копии лица Стива Зана, что зачитывает реплики этого храбреца. И в том месте он произносит слова так, как словно бы прямиком пришел из «Уоллеса и Громита». Весьма правильная артикуляция, но выглядит ненатурально, по-мультяшному.
Так что в последний год в числе задач Weta была цель сделать так, дабы рот Нехорошей мартышки смотрелся более натурально и наряду с этим был все так же похожим на Стива. И то же самое они делали со всеми мартышками. В этом ходе серьёзны не лишь технологии, но еще и художественные навыки экспертов по эффектам.
— «Война» в полной мере органично заканчивает трилогию, которая началась с «Восстания». У вас уже имеется идеи о том, что бы вы желали дальше делать с данной франшизой?
— Да, мы большое количество обсуждали то, как возможно продолжить эту историю. Для меня данный фильм постоянно планировался как последняя глава в создании статуса Цезаря в мифологии «Планеты мартышек». Для приматов он очень важная историческая личность, и завершение данной истории — как раз то, что сделает его легендой, на которую будущие поколения будут равняться и сказать: «Без него мы бы ничего не смогли добиться».
Он обезьяний Моисей, он храбрец библейских масштабов. Но мир в этом фильме — это еще не тот мир, что мы видим в уникальной картине 1968 года. Так что тут многие поля остаются непахаными.
И я лично вижу будущее франшизы в том, дабы изучить тему сообщества мартышек, у руля которого нет для того чтобы фаворита, как Цезарь с его порядочностью и честностью. И продемонстрировать, как это сообщество взаимодействует с вторыми. В этом фильме девочка Нова — это мост к тому, какими были люди в фильме 1968 года.
Но мартышки Цезаря еще далеко не такие, и им предстоит пройти продолжительный путь.
«Планета мартышек: Восстание»
— А каким вы видите лично собственный будущее в данной франшизе?
— Я в обязательном порядке буду задействован в той либо другой степени. До тех пор пока все это на уровне бесед. Мы с продюсерами обсуждали различные варианты, но все еще нет никакой конкретики.
Я только что закончил данный фильм, практически семь дней назад вышел из монтажки, так что о будущем поразмыслю как-нибудь попозже. Но я весьма обожаю эту франшизу и желал бы продолжить работу над ней.
— Еще одна большая франшиза, на борту которой вы были, — это «Бэтмен». Возможно, это необычное чувство, в то время, когда вам в руки попадают храбрецы, на которых вы практически росли.
— Да, это были два самых серьёзных поп-культурных явления моего детства. Мир «мир и» Планеты обезьян Бэтмена — два мира, в каковые мое воображение отправлялось чаще, чем во все остальные. Ну, прекрасно, имеется еще третий — мир «Звездных войн».
— А представьте, в случае если вам еще и один из фильмов из «Звездных войн» перепадет!
— Ну нет, это уже будет чересчур. Мое мелкое гиковское сердце этого не выдержит! Но по большому счету да, весьма необычные ощущения. Мне и на данный момент думается, что обстоятельством, по которой мартышки и Бэтмен были со мной все эти долгие годы, есть то, что они полны нестареющих метафор.
Наряду с этим обе франшизы существенно апеллируют к юный аудитории. В то время, когда я был ребенком, я больше всего в жизни желал быть мартышкой. Я желал смотреться как горилла.
Да кроме того на данный момент я бы не отказался от маски, которая смогла бы сделать из меня мартышку. Это было бы сильно.
Мэтт Ривз и Энди Серкис / Фото: Getty Images
— Вы бы так нарядились на Хеллоуин?
— Да не лишь, я бы так по улице ходил ежедневно. И на деловые встречи приходил бы. У меня в детстве была резиновая маска, весьма неинтересная, в ней было лишь две прорези для глаз.
В то время, когда я говорил, я был похож на чревовещателя. А хотелось реально крутую маску с различными приспособлениями, каковые разрешали бы сделать так, дабы у лица была мимика, а не лишь окаменевшее выражение на все случаи судьбы. Приблизительно до таковой же степени я был одержим и Бэтменом. Не смотря на то, что с его маской всегда было как-то несложнее, но другие атрибуты были недостижимы.
Грезить о бэтмобиле и британском дворецком я и на данный момент не смею. Кстати, я вижу в полной мере отчетливую параллель между Цезарем и Бэтменом. Они оба отчаянно пробуют отыскать верный путь в неидеальном мире. Само собой разумеется, это весьма приятно, в то время, когда тебе предоставляется шанс трудиться сходу над двумя франшизами, напрямую связанными с твоим детством. Но у них влияние на мир этим не ограничивается.
Это очень важные истории для многих разных поколений и людей, так что для меня громадная честь взяться за их новое прочтение.
Создатель Заира Озова
