О создании фильма вкус ночи. часть вторая
В продолжение рассказа о создании фильма Вкус ночи (Wir sind die Nacht) создатели картины поведают о работе над эффектами, гримом и об крайне важном компоненте любого вампирского кино — воздухе. Информация любопытна не только для тех, кто заинтересовался данной картиной, но и для тех, кому весьма интересно как по большому счету снимается подобное кино. К примеру, в случае если вам постоянно хотелось определить, где возможно дотянуться неестественную кровь (и побольше, побольше… как по поводу 40 литров?) — то в следующей потом статье дан правильный ответ на данный вопрос.
КЛЫКИ и Искусственная КРОВЬ
Фильм про вампиров немыслим без вурдалачьих клыков. Во «ВКУСЕ НОЧИ» они появляются только тогда, в то время, когда героини ощущают запах крови. Георг Корпас изготовил клыки в собственной мастерской в Мюнхене по слепкам, снятым с зубов исполнительниц основных ролей. «Мы желали, дабы они смотрелись сексуально и неброско, — говорит гример, — и имели плавные изгибы, подобные изгибам женского тела». Неестественные клыки возможно было надевать на настоящие зубы.
Благодаря присоскам они имели возможность держаться без какой-то дополнительной фиксации. «Уже через пара мин. ты забывал, что во рту у тебя фальшивые клыки», — со хохотом вспоминает Дженнифер Ульрих.
Кровь, которую вампирши со смаком тянут из собственных жертв, прибыла из Англии. «Раньше я сам делал неестественную кровь, но с возрастом становишься ленивее, — согласится Корпас. – Исходя из этого на этот раз я заказал ее по Интернету. Возможно было выбирать из трех разных консистенций: свежая, сворачивающаяся и практически запекшаяся». Для съемок Корпас приготовил 30 литров крови, у эксперта по зрительным эффектам Дирка Ланге было еще десять литров.
Неестественная кровь делается из сахара, исходя из этого ее без опаски возможно пробовать на вкус. «Она сладкая и тягучая, — делится опытом потребления Анна Фишер и, смеясь, додаёт, — Теоретически она обязана перевариваться без неприятностей, но, само собой разумеется, в случае если хлещешь ее галлонами, в обязательном порядке получишь боль в животе и диарею».
Потребовалось сделать много проб, перед тем как на съемочной площадке начала литься кровь. «Естественный цвет крови достаточно яркий, перед камерой он выглядит практически розовым, — подмечает Корпас. – Исходя из этого нам приходилось шепетильно доходить к местам ее «пролития» и к вопросам освещения. Светлую кровь мы показывали только тогда, в то время, когда нужно было противопоставить ее чёрной одежде».
ЦЕНТРАЛЬНАЯ СЦЕНА БЕРЛИНА
«ВКУС НОЧИ» сначала замышлялся как фильм, тесно связанный с его атмосферой и Берлином. «Дабы продемонстрировать самую сущность Берлина – многолюдного, динамичного города, — мы довольно часто забирались в самые неожиданные места, где прежде не оказалась ни одна киногруппа», — говорит продюсер Кристиан Бекер. «Ни один второй город в мире не встречает киношников с так распростертыми объятьями», — превозносит готовность к сотрудничеству берлинских правительства Деннис Ганзель. Его поддерживает живописец-декоратор Матиас Мюссе: «Берлин – эдем для киношников. Где еще отыщешь столько свободных строений для того чтобы красивого качества?»
Одно из главных мест действия картины – клуб, совладелицами которого являются Луиза, Нора и Шарлотта. Забрав за пример воздух легендарного техно-клуба Tresor (частично вдохновившего Денниса Ганзеля на создание сценария «Восхода солнца»), живописец-постановщик Маттиас Мюссе на время съемок перевоплотил закинутый бассейн эры ар-деко в Лихтенберге в стильный ночной клуб.
Выстроенный в экспрессионистском стиле между 1925 и 1928 годами плавательный комплекс был закрыт в 1991-м из-за технических неприятностей и с того времени пустовал. Центральный 25-метровый бассейн превратился в танцпол, наряду с этим «неплавательная» территория медлено переходит в плавательную глубиной 2,5 м.
«Исследуя места для съемок, я был поражен тем, как незамысловаты декорации в берлинских клубах, — вспоминает Маттиас Мюссе. – По большей части это напоминает громадные игровые площадки, где все размещено как придется; кое-где стоит обветшалая мебель, и все это есть частью клубного имиджа». Бар в бассейне был сконструирован из ветхих канистр из-под хлорки, подсвеченных изнутри. Частью антуража кроме этого есть огромный светящийся шар, испещренный кратерами, и закрепленные на плавательной башне восемь огромных динамиков, показывающих музыку, которую играется ди-джействующая Нора, тогда как 400 участников массовки танцуют под нее в чаше бассейна.
Многие члены массовки принесли для клубных сцен собственную одежду. «Но только немногие оделись как раз так, как мы сохраняли надежду, — вздыхает Анна Винклер, — исходя из этого было нужно их переодевать». В ноябре 2009 рядом с плавательным комплексом был разбит шатер, где Винклер и ее команда посредством одежды и самых поразительных аксессуаров перевоплощали неумелых актеров в клабберов, около которых сновали барменши и стриптизерши.
Для съемок самой «многолюдной» сцены фильма, в которой на танцполе знакомятся Луиза и Лина, участникам массовки было нужно не только совершить пара часов в неотапливаемом бассейне (дело было в ноябре), но и погрузиться в клубы густого тумана, создаваемого дымовой машиной под «управлением» Дирка Ланге (для нее потребовалось 12 тысячь киллограм жидкого азота). «Для простых клубов данный метод производства тумана через чур дорог», — подмечает Ланге. — Но для особенного случая решили потратиться».
Экспрессионистский фасад плавательного комплекса не фигурирует в фильме; вид клуба снаружи снимали в Восточном Берлине – в парке Плентервальд, в округе Трептов-Кёпеник. Открытый во второй половине 60-ых годов двадцатого века при коммунистическом режиме, Плентервальд был одним из самых популярных мест развлечения обитателей столицы ГДР и впредь до падения Стенки завлекал около полутора миллионов визитёров в год. Но в 2001 году парк был закрыт в связи с повышением числа правонарушений, совершавшихся на его территории.
За прошедшие с того времени годы статуи динозавров, полуразвалившиеся карусели и обшарпанные американские горки успели зарасти буйной травой. Неудивительно, что окутанный клубами тумана в ночном освещении Плентервальд выглядит как совершенное место для вампирского приключения.
Потому, что при солнечном свете вампиры преобразовываются в прах, героиням фильма нужно, дабы их жилье было оборудовано совсем особенным образом – в частности, окна в нем должны быть затемнены. По сценарию, банда Луизы должна была жить в фешенебельном отеле «Адлон» у Бранденбургских ворот. «Но не так долго осталось ждать мы осознали, что в люксовом отеле аналогичного уровня, с вышколенной обслугой и всем другим, их бы рассекретили в два счета, — говорит Маттиас Мюссе. – Они занимают целый этаж, на окнах в их номерах ни при каких обстоятельствах не отдергиваются занавески, мини-бары забиты пакетиками с кровью, а дремлют они в кроватях с пологом, где драпировки еще более светонепроницаемы, чем оконные шторы».
Исходя из этого выбор пал на другой отель, не столь респектабельный и некогда знавший лучшие дни, но все еще сохраняющий остатки прежнего великолепия – «Кумберленд Хаус» на проспекте Курфюрстендамм, спроектированный между 1911 и 1912 гг. Робертом Лейбницем, тем же архитектором, по чьим наметкам строился «Адлон». Много лет «Кумберленд» пользовался славой главного отеля города, а с 1966 по 1993 годы являлся штаб-квартирой берлинского казначейства.
Последующие 17 лет отель пустовал, иногда преобразовываясь в съемочную площадку. Действительно, фойе в «Кумберленд Хаусе» выяснилось не хватает масштабным, дабы выделить грандиозную изменение Лины, ставшей вампиром. Исходя из этого «громадный выход в свет» творческая несколько картины снимала — ни больше ни меньше — в строении Берлинского национального суда.
