Самый звонкий крик — тишина
Фото: kinopoisk.ru
На этой неделе в российский прокат вышло сходу два фильма, заглавия которых позаимствованы у легендарных музыкантов. И в случае если Каждому собственный Линклейтера (в оригинале — Everybody Wants Some!!) в действительности не имеет ничего общего с искренней энергетикой Van Halen, то новая картина Йоакима Триера Громче, чем бомбы в полной мере соответствует по настроению музыке вялого Моррисси.
В 6 городах России продемонстрируют фестивальные скандинавские короткометражки
Юный норвежский режиссер уже прибегал к применению наследия пост-панка — события его первой картины Реприза с самого начала органично сопровождает холодный бит Joy Division. В собственном третьем фильме, ставшим у Триера первым английским и снятым за пределами Норвегии, он использует иное музыкальное ответ, но неспециализированного с второй лентой и Репризой режиссера Осло, 31 августа так же, как и прежде остается большое количество. Так что если вы не относитесь к числу любителей фестивальных скандинавских драм, смело проходите мимо.
Постоянные экзистенциальные муки на фоне внешнего североевропейского благополучия, сводящиеся к до остервенения очевидным конфликтам человека с внешним миром — любимый в государствах региона объект творческой рефлексии. Через все три фильма Триера проходят одинаковые темы: невозможность быть по-настоящему осознанным, разные формы маргинализации, болезненный и бессердечный эгоцентризм, по-различному неизбежная деталь и — мотивированная ложь любого сюжета — суицид, мрачной альтернативой нависший над унылым обывательским омутом.
Заполучив в собственный распоряжение вместо привычных актеров-соотечественников довольно звездную американо-ирландскую команду, Триер рассредоточил внимание, в равной степени уделив его нескольким персонажам. Это — мать (Изабель Юппер), наложившая на себя руки из-за неумения разобраться в собственном отношении к родным и к собственной работе (обстановку очевидно усугубила пресловутая этическая неприятность профессии военкора); ее супруг (Гэбриел Бирн), что не в состоянии пережить катастрофу самостоятельно и донимающий находящихся в шоке сыновей; фактически, сыновья — обычный замкнувшийся в себе ребёнок (юный Девин Друид), флегматично уставившийся в очередную пропасть во ржи, и формально успешный глава новой ячейки общества (Джесси Айзенберг), успевший разрешить собственной слабости разрешить войти предательства и метастазы лжи.
Томас Винтерберг о новом опыте и фильме судьбы в коммуне
Единственная интрига картины — определит ли (и в случае если да, то при каких событиях) младший сын о том, что смерть матери не была случайной. А так храбрецы — все такие несуразные, угловатые, такие противоречивые — бесполезно пробуют осознать хотя бы самих себя и отыскать какой-нибудь просвет в первых рядах. Кому-то это, наверное, удается.
А кому-то, возможно, кроме того удастся отыскать во всей данной истории и в том, как она поведана, что-то по-настоящему незаурядное.
3.0
