Святой георгий
22 октября около четырех часов дня умер заслуженый артист СССР Георгий Михайлович Вицин. Гражданская панихида состоится 25 октября в 12.00 в Доме кино. Он завещал, дабы его похоронили в Переделкине. Георгий Вицин появился 23 апреля 1918 года.
Закончил театральное училище при 2-м МХАТе, трудился в Театре-студии Николая Хмелева, после этого в Театре им. М.Н.Ермоловой (с 1936 по 1969 год), позже перешел в Театр-студию киноартиста. Сыграл в 88 фильмах (“Двенадцатая ночь”, “Женитьба Бальзаминова”, “Джентльмены успеха”, “Самогонщики”, “Операция “Ы” и другие приключения Шурика”, “Кавказская пленница”).
С 1994 года не снимался, последняя картина — “Хаги Траггер”.Великим актером Вицина именовали еще при жизни — неповторимый у нас случай. Не знаю, осознавал ли сам Георгий Михайлович, что он вправду великий. По крайней мере слово это ну никак к нему не клеилось.В нем было так мало классических актерских качеств.
Не было самолюбования, пижонства, сибаритства, эпатажа, вальяжности. Но он владел свойством, совсем чуждым практически всем его сотрудников, — Вицин неизменно с иронией относился к самому себе. Кроме того на пике народного обожания и популярности оставаясь тем же застенчивым, смешливым и неординарно хорошим человеком. Он увлекался живописью и йогой.
И часто повторял, что юмор вот уже много лет подряд выручает его от суицида.
в один раз мне улыбнулась успех — Георгий Михайлович Вицин дал согласие на беседу. Это было самое неординарное интервью на моей памяти.
Во второй половине 90-ых годов XX века Вицин выступал в антрепризной программе “Около хохота” — “сборной солянке” артистов всех мастей. А в перерыве самые броские звезды программы — Георгий Вицин и Евгений Моргунов — фотографировались со зрителями в фойе театра. Совершенно верно не забываю — полароидный снимок в компании Труса и Бывалого стоил 75 тысяч рублей. на данный момент тяжело представить себе актеров для того чтобы масштаба, выступающих в качестве фона для памятной фотографии на коммерческой базе.
Но тогда время было иное. С Евгением Александровичем Моргуновым я уже была знакома и подошла поздороваться. Надежды уговорить на интервью Вицина не было никакой — все знали, что он не общается с прессой. Но волей случая рядом был юный, но легендарныйжурналист из другого издания.
Ему весьма хотелось мне угодить, а заодно и покрасоваться, блеснуть опытными качествами. И он сообщил: “Спорим, я уломаю Вицина !”
Это было шоу, хорошее объектива кинокамеры. Сперва я смеялась. Георгий Михайлович деликатно проигнорировал громкое имя моего его издания и коллеги и полушутливо отпирался: “Для чего вы меня ангажируете! Я “щас” вспылю!” Неспешно разговор злил артиста все посильнее, но он оставался вежлив, отмахиваясь от реплик, как от жужжащей мухи.
парень не унимался — не хотелось ударить в грязь лицом перед начинающей корреспонденткой. Он придумывал все новые и новые доводы, практически прижав Вицина к стенке и не давая ему пройти. Но ни высокомерные речи, ни лесть, ни просьбы от имени обделенных читателей не возымели никакого действия. Кроме того заступничество Моргунова не помогло. Я уже готовьсяпровалиться через почву от стыда — навязчивость отечественная перешла всякие границы.
Зажатый в угол Георгий Михайлович открыто злился. В этот самый момент мой оратор выдал последний, самый нелепый пассаж: “Георгий Михайлович, взглянуть на эту девушку. Она лишь начинает трудиться в газете.
Интервью с вами — для нее настоящий шанс в жизни, неужто вам сложно ей оказать помощь?” В этот самый момент произошло чудо. Посмотрев в мои открытые от кошмара глаза, Вицин не легко набрался воздуха, улыбнулся и дал согласие: “Ну разве что по телефону я еще могу, по причине того, что не требуется будет штаны надевать, бриться”.
Необычное дело. Актеры по ряду причин дают интервью: у одних честолюбие, у других желание высказаться, у третьих коммерческий либо опытный интерес. Георгий Михайлович Вицин поменял собственный ответ лишь по одной причине — он не имел возможности отказать в помощи совсем малоизвестной ему девушке.
Возможно, сравнение не в мою пользу, но точно так же он не имел возможности пройти мимо замерзающей собаки. Как раз исходя из этого в его доме показался любимый пес Мальчик: “Лежал около теплоцентрали, таковой хилый, несчастный, а я мимо проходил. Дай, думаю, угощу сосиской. А позже — чего ж сосиску-то?
Нужно бы его забрать из этого”.
Отечественное телефонное интервью растянулось на три беседы. Он достаточно скоро уставал от расспросов: “Хватит на сегодня, нужно завершать, в противном случае уже трясутся у меня эти — поджилки!” Я звонила на следующий сутки и слышала его добродушно-обреченное приветствие: “А, живодерка! Здрасьте!” И чем продолжительнее мы говорили, тем чаще звучал его, вицинский, тоненький смешок в трубке.
Сходу представлялись мелко моргающие глазки “под дурачка” и характерный кокетливый жест рукой.
Отрывки из того интервью 1996 года мы публикуем сейчас.
— Георгий Михайлович, вас не коробит то, что вам, заслуженый артисту, приходится фотографироваться со зрителями в перерыве?
— А что тут может покоробить? Это наслаждение для них, и мне приятно. Они с любовью кидаются на меня, обнимают, целуют, вручают цветы.
Хоть я и непьющий, но и четвертинку время от времени принесут, и коньяк, и другие бутылки.
— Что вызывает у вас хорошие чувства?
— Не давать интервью. И не вылезать на публичное дискуссию на старости лет. У меня это с детства, как потребность организма: я постоянно прятался.
Я же не давал ни одного важного интервью. Все то, что я давал, — вранье. Человек не лжёт лишь сам себе.
— Как же с таким характером вы пошли в актеры?
— А это — лечение. Средство избавиться от комплекса. Я инстинктивно почувствовал, что нужно обучиться выступать.
В первые годы на сцене я кроме того голоса собственного опасался.
— А как начиналась ваша актерская карьера?
— Я закончил училище второго МХАТа. Слышали про таковой? Но как-то раз в Москву приехал Постышев. Он якобы сообщил Сталину: “Чтой-то у вас в Москве целых два МХАТа, а у нас на Украине — ни одного?” Сталин забрал да и подарил ему отечественный театр.
Труппу поставили перед выбором: либо в малейшие сроки собрать вещички и перебраться на новое место работы в Киев, либо театр расформировывается. Ночь мы сидели, думали, курили. И все же решили не уезжать.
Так прекратил существовать второй МХАТ, а в газете “Правда” показалась торжествующая статья — что расформирован театр, созданный неким отщепенцем Михаилом Чеховым, что прививал народу мистику и все такое другое.
— Говорят, вы страстный любитель книг и берёте их в неимоверных количествах. Какую библиотеку собираете?
— Я не обожаю брать эти бес-цель-ные бест-сел-леры. Я обожаю афоризмы: чтобы кратко и чтобы глаза не весьма тратить. По большому счету я такие книжки просматриваю, дабы возможно было открыть на любой странице — и в том месте все умное, все умное.
Не нужно ни начала, ни финиша. Не обожаю романов, диалогов.
— Сообщите, а в то время, когда вы тащили кавказскую пленницу в спальном мешке, в том месте в — Наталья Варлей была?
— Само собой разумеется, Варлей. Мы ее щекотали кто как мог, чтобы она извивалась натуральнее. По большому счету у Гайдая очень многое выстроено на актерских находках.
— Какие конкретно из них — ваши?
— В то время, когда за нами на дрезине гнался Шурик, сценку с огурцом — я придумал. Я пуляю из рогатки, огурец остается в руках, а рогатка улетает. Либо в то время, когда мы с Варлей бегаем около камня, у нее падает шарф, и я со страхом шарахаюсь от этого шарфа. Помой-му мелочь, но почему-то зрители отлично данный момент запомнили.
А я от образа — раз Трус, значит, обязан всего опасаться, кроме того шарфика. Но самая моя любимая находка — это “находиться насмерть!”. Не забывайте, в то время, когда мы втроем, взявшись за руки, дорогу Шурику перегородили? И я бьюсь в конвульсиях между Моргуновым и Никулиным.
Вот мне до сих пор эту сценку напоминают.
— А из-за чего вы самолетов опасаетесь?
— Я не опасаюсь, чего мне опасаться. Сперва — да, опасался, по причине того, что мать была жива. Были мысли: лучше не лететь, лучше я поездом отправлюсь.
А сейчас думаю: это счастливый случай, дабы самолет упал.
— Вот еще! Из-за чего?!
— Да нужно своевременно уйти из судьбы. А так — наилучший метод ухода. Никаких забот ни для родственников, ни для тебя. В моем возрасте — это одно наслаждение, по причине того, что я своевременно не смылся из данной необычной выдумки — жизнь.
Это так как дьявольская выдумка!
Георгий Михайлович произносил эти слова без всякого пафоса либо надрыва. Лукаво посмеивался, как будто бы дразнил. Я так и не осознала — шутит либо действительно.
Он умел кроме того о смерти сказать с иронией.
24.10.2001Екатерина Прянник
