Жара, жара
Жара (2006)
комедия / мелодрама
Режиссер: Резо ГигинеишвилиВ ролях: Алексей Чадов, Артур Смольянинов, Константин Крюков, Тимати, Анастасия Кочеткова
Чуть сел за компьютер и набил в самом верху страницы фамилию-имя, как на мобильник пришло требовательное сообщение с малоизвестного номера: «Кто ты? Ответь».
Голос сфер?! Как бы то ни было, призадумался и пересмотрел стратегию письма.
А вправду, кто я по отношению к свежеиспеченной и шумно разрекламированной картине «Жара» (2006)? В развернутом интервью питерскому «Сеансу» большой телекинопродюсер Константин Эрнст высказал предположение, что отечественная нынешняя кинокритика полностью ни на что не воздействует. И это никакое не гордость, это правда.
Нынешние хозяева дискурса расположили себя в социальном пространстве таким ловко-безнаказанным образом, что имеют возможность ни на кого не ориентироваться. Их внутренний монолог ничем и никем не скорректирован. Получается исходя из этого: «Что вижу, то пою».
Кадр из фильма
«Жара» преподносится в качестве развеселой комедии, а на деле тут проговорка на проговорке, в этот самый момент страшноватое. Желали приукрасить, грезили впарить нам глянец, а вышла жёсткая правда жизни. Кроме того запрятать ничего не могут! Вот какого именно заоблачного уровня достигает сейчас непрофессионализм. Все-таки соцреалисты советского призыва, а также самые несостоятельные из них, умели залакировать поверхность.
Нынешние не могут. Всего два, надеюсь, полезных наблюдения.
Четверо друзей, в прошлом одноклассники, идут во в полной мере рядовую кафешку и заказывают в том месте не всевышний весть что. В то время, когда приходит время платить, узнается, что деньги имеется лишь у одного. И единственно вследствие того что юноша данный живет на содержании у весьма богатого, у гиперуспешного папика. Причем деньги, каковые в избытке имеется у паренька, это доллары США, а их к оплате не принимают.
Трое его друзей последовательно, друг за другом, отправляются доллары США поменять, но попадают в различные истории и обратно не возвращаются.
Итак, авторы решились предъявить образ отечественного молодого современника: успешного тусовщика и в один момент в полной мере себе компанейски-простецкого парня. Тут, по заявлению авторского коллектива, была попытка дать кальку со древнего советского фильма «Я шагаю по Москве» (1963).
Выходит вот что. Или юноши совсем не простецкие, а лукавые, то бишь деньги у них имеются, но платить за товарищей им совсем не хочется. Или у них в карманах вправду пусто.
Но тогда получается, что худо-бедно встроить в занимательный сюжет возможно лишь нищих храбрецов и что лишь из неимущих получаются хорошие персонажи. Осознаёте, да? Тут же, как и неизменно в массовом мастерстве, работа с социальной мифологией, тут совсем объективные вещи. «Хорошие», не смотря на то, что и картонно-ходульные фланеры получаются только из тех молодых храбрецов, у которых дыра в кармане!
Казалось бы, авторы – сплошь культурные, развитые, успешные люди, бери и снимай кальку с собственного внутреннего мира. Ан нет, что-то, по всей видимости, мешает. Получается, какую-то глобальную правду про успешного себя каждому из них, из авторов, сказать неудобно.
«Кто ты? Ответь!» Неприятность идентификации. Неприятности с речью.
И второе. В фильме появляются инопланетяне, авторы фильма именуют их скинхедами. Это бритоголовые юноши, каковые совсем из ниоткуда вырываются на просторы столичных улиц и гоняются за чуточку темнокожим, за модно прикинутым певцом Тимати, играющим тут самого себя (у везде известного Тимати денег также почему-то нет!).
Гоняются, гоняются на глазах у никак не реагирующих прохожих. Чистой воды сновидение.
Позже много-много часов сторожат Тимати около подъезда, в который тот успевает заскочить. «Эй, отправимся уже!» – канючит в ночи один скинхед, обращаясь к свирепому скинхедскому главарю. «И чего будем делать?!» – осаживает тот нетерпеливого. Сидят, ожидают дальше. Делать юношам решительно нечего.
Оказалось, кстати, совершенно верно. Авторы нежданно дали социальный портрет современной России. Те, кого они небрежно поименовали скинхедами, – вынырнувший из бессознательных глубин кошмар прожигателей судьбы. Центральные храбрецы фланируют по Москве, тусуются по ночным клубам и скрывают сами от себя личные матценности (наивное, но красноречивое вытеснение).
Противостоящие им безымянные унылые мужики появляются из ниоткуда, бегают, скучают около подъезда, а по окончании испаряются столь же нежданно, как и появились. Авторы благополучно про скинхедов забывают, жизнь опять красива, морального долга, что был у храбрецов картины «Я шагаю по Москве», никакого.
«Бритые юноши, кто вы, отвечайте!» Но этим, незнакомым, права голоса не давали. За них отвечают авторы: «Эти – скинхеды, а кто же еще! Мы их не знаем, мы их в первоначальный раз видим; это люди не отечественного ближнего круга, и они обязательно страшны».
Само собой разумеется, появление картины «Жара» направляться всячески приветствовать. Из таких вот прямых, не отягощенных художественностью высказываний мы определим если не последнюю, то предпоследнюю правду о внутреннем мире людей, узурпировавших публичную обращение. Говорите, парни, говорите!
Как я и предполагал еще недавно, они уже начинают стесняться денег и уже притворяются бедными, но дружными. Новый актуальный прикид: высокоморальность плюс присяга на верность дедам и отцам. В один момент пугаются всякого незнакомого человека («Ой, баюс, баюс!»). В картине отметились бессчётные представители ближнего круга: дети, жены, мамы и пр.
В одном из кадров продолжительно показывают плакат с рекламой недавней телеэпопеи Сергея Бондарчука «Негромкий Дон». Оно и ясно:– сопродюсер «Жары», и исполнитель в полной мере малосодержательной роли самого себя. Торжество родоплеменной архаики.
Кадр из фильма
Тяжело заявить, что «Жара» – нехорошее кино. «Жара» – преотличное кино, без всякой иронии. Наблюдать ее необходимо как ужасный сон забавного человека. Срез сознания определенного социального типа налицо.
Кто-то из создателей «Жары» откровенничал: «Все началось со слогана »В январе будет жара!.
Очень продуктивное внутреннее перемещение: начиналось-то с необязательной фигуры речи, а стало причиной фотографически правильному отпечатку потаенных бессознательных глубин. Не фальшивка, но подлинник. Не мастерство, но кошмар.
Некоторым людям – тяжело. Трудности будут возрастать, и в самое ближайшее время мы заметим новые мутации сознания, которое, будучи маргинальным по сути, пробует объяснять себя языком массовидных образов, языком кино.
