Лабиринт дель торо
Отрывок из романа «Штамм», написанного режиссером «Хэллбоя» и «Лабиринт фавна» Гильермо дель Торо – первой части трилогии об Апокалипсисе.
Гильермо дель Торо, самый мрачный сказочник современного кино, снявший «Хэллбоя» и «Лабиринт фавна», написал в соавторстве с Чаком Хоганом роман «Штамм». Ничего хорошего, как вы осознаёте, в книге не происходит, причем с первых страниц. В аэропорту Нью-Йорка совершает посадку трансатлантический лайнер, и сообщение с ним мгновенно заканчивается. Все пассажиры мертвы, и, как узнается далеко не сходу, несут в себе «вирус», распространяющийся подобно эпидемии.
Возможность страшна: спустя семь дней придет финиш Манхэттэну. Через месяц – стране. Через два месяца – миру.
В борьбу со Злом вступает необычная компания – бывший узник Треблинки старый румынский иудей с армянской фамилией Авраам Сетракян, врач Эфраим Гудуэзер, биохимик Нора Василий и Мартинес Фет, американец русского происхождения.
«Штамм» – первая часть трилогии, две следующие «Закат. Ночь» и «Продолжение. Вечность…» выйдет в 2010 и 2011 годах соответственно.
С любезного разрешения издательства «Книжный клуб 36.6» предлагаем вам отрывок из первой книги.
Аэропорт имени Джона Ф. Кеннеди
…В то время, когда они подошли к «Боингу», Джим Кент показал Эфу и Норе ламинированную замысел-схему самолета с проставленными в том месте цифрами; цифры соответствовали номерам в перечнях экипажа и пассажиров, имевшихся на оборотной стороне схемы. Джим указал на красную точку, которой было помечено кресло 18А.
— Воздушный маршал, – сообщил Джим в собственный микрофон. – Фамилия – Шарпантье. Место в первом же последовательности у выхода, около иллюминатора.
— Осознал, – ответил Эф.
…Джим покинул их на границе освещенного круга и возвратился к своим мониторам. В самом круге было ярче, чем днем.
Эф и Нора двигались, практически не отбрасывая теней. Эф первым встал по выдвижной лестнице на крыло, а после этого по его расширяющейся плоскости продвинулся к открытому люку.
Первым он вошел и в самолет. Царящий тут покой, казалось, возможно было пощупать. Нора последовала за Эфом, и не так долго осталось ждать они находились плечом к плечу в начале среднего салона.
Лицами к ним последовательность за рядом сидели трупы. Фонарики Норы и Эфа тускло отражались в мертвых самоцветах их открытых глаз.
Ни одного носового кровотечения. Ни одного выпяченного глазного яблока. Никаких вздутостей либо пятен на коже.
Ни пены, ни кровяных пятен в уголках ртов. Все сидели на собственных местах без каких бы то ни было показателей недавней паники либо борьбы. Руки свешивались в проход либо лежали на коленях.
Никаких явных травм.
Сотовые телефоны – на коленях, в карманах, в сумочках и сумках – или издавали сигналы непринятых вызовов, или то и дело начинали звонить заново; радостные рингтоны накладывались друг на друга. Вторых звуков в салоне не было.
Они сходу нашли воздушного маршала – как им и говорили, тот сидел у иллюминатора в первом ряду среднего салона. На вид лет сорок пять. Тёмные редеющие волосы.
Подбородок мужчина опустил на грудь, словно бы спал с открытыми глазами.
Эф опустился на одно колено – более широкий проход перед первым рядом предоставлял такую возможность. Он коснулся лба воздушного маршала, толкнул голову. Она легко откинулась назад. Нора, стоя рядом, поводила лучом фонарика по глазам мужчины; зрачки Шарпантье не реагировали.
Взявшись за подбородок маршала, Эф оттянул вниз его челюсть, осветил полость рта, язык, верхнюю часть глотки.
Все розовое, никаких показателей отравления.
Для Эфа тут было через чур мрачно. Он потянулся рукой и поднял шторку. Сияние прожекторов ворвалось в салон как броский, ослепительно-белый крик света.
Никаких следов рвотной массы, а ведь при вдыхании определенных газов рвота в обязательном порядке должна быть.
У жертв отравления угарным газом кожа покрывается опухолями и обесцвечивается, лица наряду с этим становятся пергаментными и вместе с тем опухшими. Тут же Шарпантье и все остальные сидели как живые, в расслабленных позах, без единого показателя предсмертных страданий. У соседки воздушного маршала, дамы средних лет в курортной одежде, на носу перед невидящими глазами восседали очки.
Спинки всех кресел были приведены в вертикальное положение. Трупы сидели как совсем обычные пассажиры, как будто бы ожидая, в то время, когда погаснет табло «Пристегните ремни» и возможно будет встать, дабы направиться к выходу.
Вещи пассажиров первого ряда этого салона лежали в проволочных контейнерах, прикрепленных к перегородке. Из контейнера, расположенного перед Шарпантье, Эф вынул мягкую дорожную сумку с логотипом компании «Вирджин Атлантик», расстегнул молнию и вытащил изнутри еще одну сумку – нейлоновую, овально-изогнутую и достаточно тяжелую. Достаточно было легко потянуть за молнию, чтобы выяснить: в том месте лежит тёмный пистолет с обрезиненной рукояткой.
— Вы видите это? – задал вопрос Эф.
— Видим, – ответил Джим по радио.
Джим Кент, агенты УТБ и все остальные, кто имел на это право по чину, находились у мониторов пульта управления, замечая картину, которую передавала камера, закрепленная на шлеме Эфа.
— Что бы это ни было, оно захватило всех неожиданно, – сообщил Эф. – Среди них и воздушного полицейского.
Эф застегнул сумку и покинул ее лежать на полу, после этого поднялся, двинулся по проходу. Он шел, наклоняясь через мертвых пассажиров и поднимая каждую вторую либо третью шторку. броский свет отбрасывал ужасные тени, заострял черты мертвецов, словно бы их наказали смертью как раз за то, что они летели через чур близко к солнцу.
Сотовые телефоны пелилюбой собственный, получался резкий диссонанс, как если бы десятки персональных сигналов бедствия пробовали перекричать друг друга. Эф старался не думать о тех, на данный момент пробовал дозвониться до собственных родных.
Нора согнулась к одному из тел.
— Никаких травм, – отметила она.
— Вижу, – ответил Эф. – Линия, легко холод по коже!..
В бортовой кухне перед салонами первого и бизнес-класса сидели четверо – три стюардессы и один стюард, все на откидных сиденьях, все пристегнуты, тела, сдерживаемые ремнями безопасности, наклонены вперед. В то время, когда Эф проходил мимо, у него появилось чувство, что он под водой и плывет мимо жертв кораблекрушения.
— Я в хвостовой части, Эф, – послышался в наушниках голос Норы. – Никаких сюрпризов. Возвращаюсь.
— Прекрасно.
Эф двинулся по салону бизнес-класса, освещенному прожекторами через иллюминаторы, отодвинул занавеску, отгораживающую салон первого класса. Пройдя чуть вперед, он остановился около дочери и матери, совместно летавших в Европу. Рука девочки уютно устроилась в ладони матери.
Обе смотрелись умиротворенными.
— Никакой паники, – сказал Эф, – ничего.
— Просто не укладывается в голове, – сообщила Нора.
Вирусы передаются от человека к человеку, а на такую передачу требуется время. Пассажиры, заболевающие либо теряющие сознание, порождают панику, независимо от того, горят таблички «Пристегните ремни» либо нет. В случае если тут поработал вирус, то он решительно отличался от всех патогенов, с которыми Эфу довелось иметь дело за многие годы работы в ЦКПЗ.
Причем все свидетельствовало о том, что смертоносное отравляющее вещество было каким-то образом впрыснуто в герметизированный корпус самолета.
— Джим, нужно, дабы снова забрали пробы воздуха, – сообщил Эф.
— Они все удостоверились в надежности с точностью до частей на миллион, – ответил Кент. – Ничего не нашли.
— Я знаю… но так как люди подверглись какой-то атаке, и без мельчайшего предупреждения. Может, эта субстанция рассеялась, по окончании того как открыли люк. Я желаю, дабы удостоверились в надежности ковры и другие пористые материалы.
Когда перевезем трупы в стационар, необходимо будет обратить особенное внимание на легочную ткань.
— Прекрасно, Эф. Сделаем.
Гудуэдер скоро прошел через салон первого класса с его просторно расположенными кожаными креслами к закрытой двери в кабину экипажа. Дверь была зарешеченная, окантованная металлической полосой, в потолке над ней показывалась камера наблюдения. Гудуэдер взялся за ручку.
— Эф, – раздался в его шлеме голос Джима, – тут мне сказали, дверь на кодовом замке, ты не сможешь войти…
Всего один легкий толчок затянутой в перчатку руки, и дверь открылась.
Эф застыл на пороге. Свет прожекторов вольно вливался в кабину экипажа через тонированное лобовое стекло. На приборных панелях не светилось ни одного огонька.
Индикаторы около рычагов и переключателей управления также были мертвы. По правую руку от Эфа на откидном сиденье покоился, привалившись к перегородке, сутулый мужчина в форме пилота. Двое вторых – второй пилот и командир корабля – сидели в креслах перед панелью управления.
Руки второго пилота, легко сжатые в кулаки, лежали на коленях, голова в фуражке чуть свесилась налево. Левая рука начальника оставалась на рычаге управления, правая упала с подлокотника, костяшки пальцев касались коврового покрытия. Голова была наклонена вперед, фуражка лежала на коленях.
Эф перегнулся через панель управления, расположенную между креслами, и немного поднял голову начальника. Посветил фонариком в открытые глаза. Расширенные зрачки не реагировали. Эф с опаской опустил голову начальника на грудь.
И замер.
Необычное чувство посетило его. Некое легкое чувство. Как будто бы бы рядом кто-то был.
Эф отошёл от пульта и осмотрел кабину, медлительно поворачиваясь всем телом.
— Что такое, Эф? – задал вопрос по рации Джим.
Эф совершил среди мертвецов через чур много времени, дабы они пугали его своим присутствием. Но тут было что-то второе. Где-то рядом.
Совсем близко либо чуть поодаль, он не имел возможности сообщить.
Необычное чувство прошло, как приступ головокружения. Эф пара раз моргнул и покачал головой.
— Ничего особого. Возможно, клаустрофобия.
Эф повернулся к тому мужчине, что был на откидном сиденье. Голова низко наклонена, правое плечо упирается в перегородку. Ремни безопасности висели вольно.
— Из-за чего он не пристегнут? – вслух задал вопрос себя Гудуэдер.
— Эф, – позвала Нора, – ты в кабине пилотов? Я иду к тебе.
Эф взглянуть на серебряную булавку для галстука с логотипом «Реджис эйрлайнс», прочёл фамилию на нагрудной планке: «РЕДФЕРН». Гудуэдер опустился перед мужчиной на колено, прижал к его вискам пальцы в толстых перчатках, дабы поднять голову. Глаза мужчины были открыты и наблюдали вниз. Эф проверил зрачки, и ему показалось, словно бы он что-то заметил.
Некое мерцание. Эф пригляделся. Неожиданно капитан Редферн содрогнулся всем телом и застонал.
Эф отпрянул и с грохотом повалился спиной на панель управления между креслами пилотов. Тело второго пилота съехало на него. Эф на мгновение застыл, придавленный обмякшим мертвецом, а после этого быстро оттолкнул труп.
— Эф? – быстро позвал Джим.
— Эф, что произошло? – В голосе Норы послышались панические нотки.
Эф и сам был на грани паники. Кошмар вселил в него силы. Он вернул мертвеца в кресло и поднялся на ноги.
— Эф, ты в порядке? – задала вопрос Нора.
Гудуэдер взглянуть на капитана Редферна, уже сползшего на пол. Глаза его оставались открытыми, взор был так же, как и прежде безлюден, но горло ходило ходуном, а рот дергался, как будто бы хватая воздушное пространство.
Эф не имел возможности прийти в себя от удивления.
— У нас выживший, – тихо сказал он.
— Что? – не осознала Нора.
— В кабине экипажа один человек жив. Джим, нам нужна спасательная капсула. Пускай ее доставят прямо к крылу.
Нора?
— Эф сказал скоро, не сводя глаз с корчащегося на полу пилота. – Мы должны осмотреть целый самолет, пассажира за пассажиром.
